Живописная система П.Леонова: эстетика несоответствий.

В своей живописи Леонов соединяет футуристическую тематику и принципы народного искусства, хотя, пожалуй, трудно обнаружить влияние какой-либо конкретной традиции на его творчество.

Картины Леонова настолько очевидно демонстрирует черты, общие для примитива, что, кажется, нет необходимости говорить о них. Напрашивающиеся параллели: египетское искусство, с его принципом фризообразного построения композиций и повторяющимися значащими элементами, обобщенными до уровня иероглифов, архаическое искусство Греции, - в первую очередь коры и куросы, - в котором простота форм выражает глубину видения и силу переживания – а также ряд других культур, чьи стили могут быть названы архаическими. Эти общие качества становящегося художественного сознания свойственны и Леонову, чей внутренний мир настолько герметичен, что допускает "самозарождение" в себе искусства.

К типичным архаическим мотивам у Леонова относятся разделение картин на ячейки, подобные клеймам икон; стражи, олицетворяемые орлами и вертолётами в небе в каждой картине; своеобразный вариант обратной перспективы, в котором наиболее значительные фигуры выделяются масштабом; и, возможно, живописное рамы, охватывающие как изображение в целом, так и отдельные, наиболее важные фрагменты.

Архаической системе изображения соответствует собственная мифология Леонова. В ней отчётливо выделяются герои (Тургин, Зина, сам Леонов), узловые, но только символически важные моменты истории (Леонов прибыл на фронт, в столярный цех и т. д.) и боги (каковым у Леонова выступают купальщицы), своим пребыванием во вневременности и наслаждении гарантирующие полноту бывшего или грядущего золотого века, идея о котором так же выступает неотемлимой частью подобной мифологической системы.

Золотой век у Леонова спроецирован в будущее и покоится на двух столпах: торжестве технического прогресса и наступлении царства всеобщей справедливости. Здесь нельзя не увидеть проекции коммунистического мифа, как он мог восприниматься в те времена, когда формировалось сознание художника – 30-50гг.

Леонову свойственно уникальное чувство цвета, существующее за горизонтом его сознания и создающее красоту из рискованных сочетаний красок. Охра превращается в золото; чёрный и жёлтый вместе смотрятся не трагично, а празднично; сине-зелёные тела выглядят живыми. Эта способность обращать дешёвые краски в драгоценности превращает Леонова из мечтателя в художника. Как колорист, Леонов достигает иногда очень сложных цветов, в поверхности неба или в карнации, неестественные зелёные или фиолетовые оттенки которой создают ощущение не мертвенности, а жемчужности

Вызывает симпатии зрителей анимализм Леонова, то есть включение мира животных в мир людей, отсутствие между ними дистанции, внимание к их жизни.

Уникальное восприятие Леоновым человеческого лица (а так же и фигуры) придаёт героям его картин возвышенность и отстранённость, а также что-то ещё, ускользающее от описания и потому завораживающее. В портретах он бывает точен, но выражения лиц его персонажей подчас космически далеки от ожиданий нашего восприятия.

Одно из самых существенных достоинств этого художника – чувство ритма, способность расположить любые цветовые пятна на плоскости так, что вся поверхность будет схвачена силовыми линиями, превращена в монолит, кристалл, гипнотически действующий на наше восприятие.

Наконец, заслуживает внимания эстетика несоответствий, - всего того, что могло бы казаться смешным, если бы не было столь восхитительным. Это - парадоксальность свободного от стереотипов сознания и отпечаток индивидуальности, повторяющийся, как рефрен, во всех деталях, от самых малых до композиции в целом. Незабываема поэтика названий Леоновских картин с их изысканными опечатками: "Журавель", "Купальчиса", "Домашний лев – надёжная охрана" и др., - названий, иногда образующих целые текстовые фризы на картинах и далее продолжающихся на отдельных листках.

Эта же эстетика несоответствий оправдывает и то, что могло бы показаться живописной неряшливостью, но оказывается чем-то сродни романтической незавершённости или микельанжеловской нон-финито - в качестве признака подлинного, продолжающего возникать творения; чего-то живого, сходного в своей естественности с явлениями природы. Удивительным образом структура нарушений и недомолвок оказывается новой эстетической системой.

В качестве параллельного текста к картинам Леонова выступает восприятие их самим художником. Свои картины Леонов называет "конструкциями" или "проектами", противопоставляя их традиционной живописи и приближая к архитектуре. Горизонтали и вертикали оказываются системой несущих и несомых. Они разбивают изобразительное поле на "комнаты", в каждой из которых идёт своё действие, сюжетно или по настроению связанное с общей темой. В некоторых "комнатах", как говорит Павел Петрович, есть "окна" или "телевизоры", которые выступают в качестве картин в картине и содержат отдельные сюжетные сцены. Леонов подчёркивает, что его картины изображают мир не таким, каков он есть, противопоставляя себя натурализму, но таким, каким он должен быть, то есть являются проектами идеального будущего.

Несмотря на попытки создать в молодости перпетуум-мобиле, Леонов не состоялся, как новый Кулибин. Но он реализовал себя в той области, где замысел и результат совпадают.



Биография Леонова.



Павел Петрович Леонов родился 20 декабря 1920-го года под Орлом, недалеко от границы с Украиной. И украинские мотивы, такие как характер костюмов и тип домов, можно обнаружить в его живописи.

Жизнь Леонова в его пересказе – это история постоянной борьбы за справедливость.

Первым событием, с которого Леонов начинает рассказ о своей жизни, является конфликт с отцом, который стремился ограничить его свободу и не позволял получить паспорт. Ему удаётся вырваться из деревни, но столкновения с властью не проходят даром. Уже в конце тридцатых он оказывается в заключении за мелкий конфликт с армейским офицером.

Из этого периода жизни наибольший след в его творчестве оставила колония в городе Поти, Грузия, с не раз изображённым художником столярным цехом, где Леонов работал в 1942г. Возможно, там он вдохнул воздух Пиросмани. Когда его выпускают на свободу, Леонов стремится в армию, но он хочет не просто воевать за родину, но занимать командные посты. Поэтому вплоть до 1945 года он учится на командира отделения. На фронт попадает только в марте 1945 года в Венгрии. Его рассказ о времени, проведённом в армии, так же весь строится не как история ратных подвигов, а как отчёт о мытарствах и несправедливостях, которым он подвергался со стороны вышестоящих офицеров и даже своих подчинённых. После войны Леонов снова в колонии. В 1955 году он оказывается на Камчатке уже свободным и пишет свою первую картину маслом.

Рисовать Павел Петрович любил с детства. Он даже тренировался по самоучителю. Во время войны он в основном писал портреты товарищей. Никаких произведений этого времени не сохранилось. Как он утверждает, уже в 1955 году он вступил в контакт по переписке с находящейся в Москве школой заочного обучения художников (ЗНУИ). Ему была необходима справка о том, что он является художником, чтобы иметь возможность работать по призванию. Основной период контактов с ЗНУИ приходится на конец 60-70-е годы. В школе его учителем становится Рогинский. Рогинский, крупный художник-шестидесятник, совсем не был известен Леонову в качестве живописца. Леонов уверен, что Рогинский сам живописью не занимался.

В это время Леонов пробует свои силы в акварели, и формат его работ ещё не велик. Однако общий сюжетный и изобразительный строй его творчества уже сложился.

В 1968 году Леонов впервые встречает Зину, которая моложе его на 20 лет. Зина-спортсменка на коне - любимый мотив леоновской живописи, однако Леонов никогда не видел её такой молодой и такой спортивной. Это - просто ещё одна проекция идеального на мир действительного. Всегда подвергавшийся гонению в обществе, Леонов даже теперь не вызывает уважения односельчан, которые смеются над ним и не верят ни единому его слову.

С 1975 года Леонов постоянно живёт в деревне. В 80-е он почти не занимается живописью. Новый всплеск творчества - с начала 90-х. При этом стиль его постепенно меняется. Наступает пора "позднего стиля", как у Тициана. Леонов переходит от мелких и дробных композиций к крупным лапидарным формам. Портреты в рост и купальщицы становятся поистине монументальны.

Леонов всегда чувствовал, что ему "не хватало места", и в течение жизни переходил ко всё большим и большим форматам. Кажется, что он хочет объять своими картинами весь мир, и таким образом установить тождество между сказкой и реальностью.

А.В.Турчин